Самым страшным был голод

САМЫМ СТРАШНЫМ БЫЛ ГОЛОД

К 75-летию полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады в преддверии памятной даты всем защитникам города на Неве и жителям блокадного Ленинграда, проживающим на территории Самарской области, вручены поздравительные открытки от Губернатора Самарской области и памятные медали «В честь 75-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады».

Такие памятные знаки получили и две жительницы Кинельского района: Руднева Лидия Тимофеевна из с. Малая Малышевка и Соколова Зинаида Михайловна из с. Бобровка. 27 января страна отмечает одну из самых памятных дат времен Великой Отечественной войны — 75-летие со дня полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады.

Для уроженки Ленинграда Зинаиды Михайловны Соколовой эта дата имеет особое значение. И потому что пришлось пережить блокаду, и потому что накануне она празднует День рождения. Поздравляют, конечно, дети и внуки, благо они живут рядом (Зинаида Михайловна 9 лет назад обосновалась в селе Бобровка), но самым ценным подарком для нее остается «звонок из Ленинграда», как до сих пор говорит Зинаида Михайловна Соколова, от родной старшей сестры Зои Михайловны Дробнич. Накануне памятной даты сестры-ленинградки поделились с газетой „Междуречье“ своими мыслями и воспоминаниями о самой тяжелой блокаде в истории человечества: одна — при личной встрече, другая — по телефону. Уже в начале разговора сестры Смирновы (в девичестве) подчеркнули, что их семья уникальна по своей везучести. Если вспомнить страшные цифры, то за почти 900 дней фашистской блокады Ленинграда от голода, холода и обстрелов погибли, по разным данным, от 600 до миллиона человек. А вот в семье Смирновых остались живы все: мать, отец и три сестры. Как? Неизвестно.

ВЫЖИТЬ В БЛОКАДУ И ОСТАТЬСЯ ЧЕЛОВЕКОМ

«Нас в семье было три сестры, — рассказывает Зинаида Михайловна, — старшая Зоя, средняя Надя и я, младшая Зина. Все рожденные еще до войны. Мама работала в детском саду, папа — водителем. Когда началась война, отец ушел на фронт. Воевал рядом, в Красном селе под Ленинградом. Весточки от него прекратились сразу, с началом блокады. На этом наше детство закончилось. Мама днем была в детском саду, а ночью дежурила на крыше. Собирали зажигалки. Выхватывали их щипцами и опускали в ведра с песком. Страшно было с первых дней — особенно боялись налетов. Но, как показало время, самым страшным оказался голод». «Пока мама работала в Ленинграде и еще жила дома, нас, девчонок, никуда не выпускали из квартиры, — продолжает рассказ Зинаида Михайловна. — За всеми следила старшая Зоя.

На момент начала блокады девочке было 5 лет, и она считалась взрослой. Зоя была научена горьким опытом. Спустя много лет мне мама и тетя Маруся рассказывали. Как-то раз Зоя вышла погулять на улицу вопреки материнским запретам, тут ее и схватили люди какие-то. На счастье, дворничиха тетя Маруся на улице дежурила, да и мама как раз с работы возвращалась. Одним словом, отбили сестру, а то бы съели. Об этой теме не принято говорить. Но таких случаев было множество. Дети пропадали часто. В семье моей тетки в период блокады пропали две маленькие девочки в возрасте 3 и 4 лет. Потом санитарные патрули нашли их одежку в одной из квартир.

Приходилось видеть и такие картины: выйдешь в подъезд, а там труп, и от него уже куски отрезаны. Люди на ходу умирали, а почти живые вопреки рассудку пытались остаться в живых. К сожалению, голод рождает в человеке звериные инстинкты. Одним словом, выживали, кто как мог». Вслед за отцом на фронт с началом ледостава на Ладоге ушла мать. Была открыта «дорога жизни», и женщина дежурила в составе сигнальных патрулей на льду. „Такие женщины, как наша мама, были живым коридором, сигнальными точками, которые указывали, где лед потолще, — вспоминает Зинаида Михайловна. — Моя тетка Маруся была дворником, и тоже дежурила на Ладоге. На ее глазах целый грузовик с младенцами ушел под лед. До него грузовик проскочил, а этот, идущий следом, провалился. И всю эту жуть приходилось видеть женщинам, но продолжать стоять“. Всех трех сестер в отсутствие родителей поместили в детский дом. И буквально сразу была предпринята попытка эвакуировать детей. Но грузовик с Зоей, Надей и Зиной тоже провалился под лед. К счастью, девочки оказались среди тех, кого удалось вытащить из полыньи. Старшая Зоя тяжело заболела менингитом, и сестер оставили в детском доме. „Из того времени запомнилась доброта и забота воспитателей детского дома, — вспоминает Зоя Михайловна. — Нас, детей, они берегли, как могли. Кормили, конечно, плохо — тухлой капустой — но вот человеческого сострадания такие же голодные женщины не жалели. На новый год вместе с нами наряжали елку шариками из ваты. Дети в тот праздник даже подарки получили – несколько мизерных шариков, похожих на шоколад. Я не помню, что это было. Но мы, дети, думали, что едим настоящий шоколад. Очень вкусно было“. „Вообще мы счастливые, — говорит Зоя Михайловна. — Наши отец и мать остались живы. Оба награждены медалями „За оборону Ленинграда“. Они встретились летом 1943 года, когда во время очередного прорыва соединились два фронта. Отца отпустили на побывку, было тяжелое ранение головы. А спустя 9 месяцев, в апреле 1944 года, родился наш младший брат Славик. Беременность мамы и рождение брата помогли выжить и нам. Маме стали давать немного соевого молока, которое она делила между всеми детьми. Так выжили. А еще мы все благодарны судьбе, что несмотря на голод, холод и смертельный страх, мы сумели сохранить в себе человека…“

ГОЛОДНАЯ ЖИЗНЬ В БАРСКИХ ХОРОМАХ

«Воспоминания о Ленинграде очень яркие, — продолжает Зинаида Михайловна. — Из послевоенного времени запомнились подарки от военнопленных, которые как раз напротив нашего дома строили мореходное училище. Из деревянных дощечек они делали лесенку и человечков, а еще приспосабливали нехитрый механизм. Дергаешь за веревочку, и человечек по этой лесенке поднимается. Наверное, по своим детям эти люди очень тосковали, потому и одаривали чужих». „Отдельно нужно рассказать о нашем доме. Мы жили в очень престижном по нынешним временам районе Ленинграда на улице Декабристов. Рядом Мариинский театр, на нашей улице жил когда-то   Александр Блок, стоит Театральная площадь. Да и сам дом был далеко не типовым. Знаете, такое дворянское богатое строение, которое знатные семьи в царские времена сдавали внаем. Это был добротный каменный семиэтажный дом с мансардой. С витражными стеклами, зеркальными лифтами и огромными парадными, которые отапливались каминами. В советское время, видимо, этот дом поделили на коммунальные квартиры. Нашей семье досталась мансарда. Представьте комнату размером около 60 квадратных метров с малахитовым камином. Бабушка рассказывала, что в этом помещении был зимний сад. И действительно, в мансарде находилось возвышение в виде сцены, вазоны и отверстия в полу под фонтаны, над камином лепнина в виде змеи, на другой стороне львы с головами людей. Вот мы и жили всю блокаду среди такой красоты, голодные и холодные. За время войны цветные витражи из подъездов разворовали и побили. А в нашей комнате уже после войны отец наделал перегородок, чтобы разместить большую семью по маленьким комнаткам. А вот соседство с Мариинкой не прошло впустую. После войны мы с сестрами первый раз посмотрели там балет „Лебединое озеро“. «Сегодня от коммуналки военного и послевоенного времени не осталось и следа, — рассказывает Зоя Михайловна Дробнич (в девичестве Смирнова). – Наш дом превратили в музей. Каждый раз, находясь в этом районе города, я планирую зайти, пройтись по этажам, посмотреть, но житейская суета постоянно откладывает время визита. Потом уже и годы берут свое. Не до прогулок“. Время и расстояние не разделило детей Смирновых. Несколько лет назад ушли из жизни средняя Надежда и младший Славик. Старшая Зоя по-прежнему живет в городе на Неве, а на праздники и памятные даты приезжает к сестре Зине в Бобровку. К сожалению, в семейном архиве не осталось ни одной фотографии того далекого Ленинградского периода жизни Смирновых. Единственные памятные вещи — это фарфоровые статуэтки Аленушки и трех голубок, доставшиеся в наследство от мамы. „Она после войны работала на фарфоровом заводе, — поясняет Зинаида Михайловна, — и была человеком, очень тонко чувствующим красоту. Поэтому обо всех ужасах военного времени рассказывать не любила. Вот и мы с Зоей стараемся помнить только хорошее. Пока мы живы, надо дышать полной грудью, коли судьба подарила нам саму возможность дышать, любить, рожать детей — одним словом, жить“.

Елена ГРОШЕВА.
Фото Е.Мусогутова.

НЕТ НИЧЕГО ВКУСНЕЕ ХЛЕБА С СОЛЬЮ

Жительница села Малая Малышевка Лидия Руднева вспоминает своё блокадное детство 75-я годовщина снятия блокады Ленинграда в сердце Лидии Тимофеевны Рудневой отозвалась горечью и болью.

Война и блокада смертоносным крылом прошлись по её семье, и сколько бы лет ни прошло, память продолжает хранить трагические события той поры. В страшную годину начала войны Лидии Тимофеевне Рудневой было всего три года, поэтому события тех лет она вспоминает больше по рассказам своей мамы, Натальи Семеновны Хлебниковой.

В 41-м её молодая семья жила в пригороде Ленинграда, в Парголово. Рядом с родительским начали строить свой дом, но мужа призвали в армию. Сначала воевал в Монголии, потом в Финляндии, а в июле 41-го ушёл на Великую Отечественную. На плечах молодой женщины остались тогда пятеро иждивенцев: трёхгодовалая Лидочка, семимесячный Вова, племянница 11 лет и дедушка с бабушкой. А тут блокада и голод. Зима. Что делать? Мама принимает решение — эвакуироваться. Лидия Тимофеевна Руднева, житель блокадного Ленинграда: «Она ходила, добивалась, а тем более Парголово — за территорией города, это сейчас всё вместе слито, а тогда ездить-то далеко было. Сразу эвакуировали тех, кто в городе — там нет никаких запасов — что купил в магазине, то и съел, а здесь нет-нет, да что-нибудь   найдется. Что было у нас, все остатки подъели, мама говорит: „У меня осталась горчица сухая“. А желудок-то просит. „Ты же, — говорит, — сидишь голодная. Давай с горчицей блины печь“. Испекла и говорит: „Боюсь, чтобы желудку плохо не стало“. А я вперёд проглочу и ещё, ещё. Вот и горчицу доели, всё».

После двух микроинсультов память Лидию Тимофеевну стала подводить, но дочери и внучки стараются восполнить пробелы — в семье рассказы бабушки помнят дословно и берегут.

Марина Пилишина, дочь: «Рассказывала, что ели траву. Летом вообще в городе травы не было. Ни около домов, ни около деревьев. У деревьев на высоте 2-3 метров листья все были собраны. Голые деревья стояли практически. Рассказывала, как страшно было: свист постоянный, стрельба, пальба. Помнит, как они братика спасали от соседей, чтобы не забрали, хоронили ночью, тайком».

Младший брат и дедушка от недоедания погибли. На краю гибели оказались и остальные. С трудом, но разрешение на эвакуацию зимой 1942 года маме получить удалось. Стали собираться. Один дом, родительский, и второй, недостроенный, пришлось продать — всё за буханку хлеба. С ней и стали пробираться к дороге жизни — на Ладогу.

Лидия Тимофеевна Руднева, житель блокадного Ленинграда: «Пришли туда, приехали, а как приехали: сама мама чуть идёт, бабушку везёт, а у бабушки я ещё на руках и одеяло тёплое. А сама… Я всё удивляюсь, где только силы у неё брались». До Ладоги добрались, а там очередь конца-края не видно. На морозе с детьми долго не постоишь. В отчаянии молодая женщина решилась на подкуп.

Лидия Тимофеевна вспоминает: «У неё сохранились две пачки сигарет от отца. И она с шофёром договорилась. Вот мы и смогли выбраться оттуда, а то пока там ждёшь, замёрзнешь. Через Ладогу-то переехали, а там на поезд идти — сил нет, все замерзшие да голодные — никак. Она нас тянет, поезд вот-вот уйдёт, уже пары пустил, и всё никак, ничего она сделать не может. А женщина одна пробегала — недалеко там жила, документы забыла, вот за ними и возвращалась — как Бог нам её послал. Помогла она нам, и вот тогда сели и поехали». Только в поезде, переведя дух и успокоившись, стали вспоминать дорогу через Ладогу. Как перед ними под неокрепший лёд ушёл грузовик вместе с людьми, как вытаскивали из воды детей, как спасённую девочку в мокрой зимней одежде приставили к печке-буржуйке — греться и сохнуть, и как трясло её и от страха, и от холода, а на слёзы сил уже не было. В поезде постучалась новая беда: блокадников обворовали.

Лидия Тимофеевна Руднева, житель блокадного Ленинграда: «Хорошо, хоть одеяло сохранилось — не дало это одеяло до конца замёрзнуть. Иконку бабушка взяла — всё утащили. Посуда: кастрюлька и тарелочка с ложкой для еды — вот только это и осталось». Вместе со всеми эвакуированными два месяца прожили на одной из станций Краснодарского края, а потом всех отправили в Куйбышев. Здесь началась другая жизнь. По-военному строгая, скудная, но другая.

Мама устроилась на 1-й завод, работала пескоструйщицей. Её самоотверженный труд ещё в годы войны был отмечен высоким званием Героя Труда. Победу встретили в Куйбышеве, тут же решили остаться. Около полувека Лидия Тимофеевна отработала на металлургическом заводе. Здесь вышла замуж и родила двух дочерей. А восемь лет назад переехала жить в Малую Малышевку.

Сергей Курапов, глава сельского поселения Малая Малышевка: «Малышевка фронту дала 1116 человек, огромное количество. Прошло время — их не осталось. Ушли из жизни все ветераны. 8 лет назад у нас появилась Лидия Тимофеевна, которая тоже коснулась своей маленькой жизнью этой большой беды. И она у нас является на данный момент единственным человеком того периода». Закалённая испытаниями военных лет, Лидия Тимофеевна даже в самые непростые, наполненные трудом послевоенные годы всегда умела ценить радость жизни, будто брала реванш за голодное, искалеченное войной детство. Играла на гитаре, летала на деревянном планере, ходила в походы, сплавлялась на байдарках и даже участвовала в соревнованиях — гонках на шлюпках. Сегодня её главная радость — дети, четверо внуков и четверо правнуков. Вместе нередко собираются за одним столом здесь, в Малой Малышевке. И все до единого знают, что самым желанным лакомством для Лидии Тимофеевны и по сей день остаётся кусочек ржаного хлеба, посыпанный солью.

Лидия Тимофеевна Руднева, житель блокадного Ленинграда: «Есть пироги — красиво, вкусно, но немножко хлебушка с солью — это для меня, для души». Такую память о своём блокадном детстве Лидия Тимофеевна пронесла через всю жизнь. Детей и внуков тоже учила ценить простые, но настоящие, как хлеб и соль, вещи. Сегодня есть ещё одна ниточка, связывающая эту семью с Санкт-Петербургом. Именно в этот город, спустя десятилетия, судьба привела младшую дочь Лидии Тимофеевны, Ольгу. По мнению ветерана, далеко не случайно: семья своими корнями по-прежнему крепко держится за Ленинград.

Татьяна ЛЯМИНА.
ФОТО Н.ЛЯМИНА.

24.01.2020, 83 просмотра.